От деревеньки, в которой Михаэль весьма неплохо провел время, до нового пункта назначения, где предстояло забрать старый должок, была проложена не такая уж и плохая дорога. В принципе, по ней вполне можно было к вечеру добраться, или даже раньше, если попросить кого-нибудь довезти. Однако же, оборотень решил вспомнить былые годы и добраться по лесу, благо тропа сама ложилась под ноги, будто приветствуя вернувшегося домой зверя. А, может быть, так оно и было на самом деле. В своей непрекращающейся битве с Богом, Штейнхарт убедился лишь в одном - чаще оказываются правы крестьяне с их суевериями и местными божками и духами, чем священники со своим стремлением привести весь этот поющий на разные голоса мир к единому хору, без конца воющему один и тот же псалом. И именно эта идея образовать свой собственный хор настойчиво посещала вервольфа в моменты спокойствия, кои случались все чаще. Деревня подходящая у него уже была, люди в ней доверяли вполне служителю бога, который хоть и обладал странным взглядом на собственную религию, но Ауранн явно ему благоволил и отвадил волков от скота, а разбойников от прилежащих дорог.
За такими размышлениями мужчина поначалу даже не заметил, как прошел намеченный отрезок пути, после которого планировал наконец-то размяться и пройтись по земле в облике, что был куда приятнее двуногой личины. Усевшись на поваленное дерево, оборотень, скинул с плеча сумку и уже собрался проверить надежно ли затянуты ремни, крепящие спальник к ее дну, как его кольнуло какое-то предчувствие. Словно где-то еле-еле слышно треснула веточка, или же некстати затихла птица. Такое случалось, когда начинаешь балансировать на грани между человеческой и волчьей ипостасями. Способность к самоконтролю позволяла ненадолго получать преимущества с помощью обостряющихся чувств, не меняя при этом облика. Оставаясь человеком - было трудно идентифицировать раздражитель и его местоположения, но самого сигнала "опасно" вполне хватало, чтобы не совершить ошибку. Вздохнув огорченно, будто бы из-за какой-то проблемы с сумкой, Штейнхарт заставил себя успокоиться и начал ждать дальнейшего развития событий, сохраняя смиренное выражение лица.

Как ни странно, но за этим непонятным сигналом не последовало ровным счетом ничего. Словно у мужчины просто разыгралась паранойя, и он только что свалял дурака, отложив превращение на неопределенный срок, пока не разберется с обстановкой и не будет уверен в безопасности. С другой стороны все равно оставалось какое-то ощущение, сродни голоду, и именно оно начинало потихоньку задавать направление. Где-то слева, настолько далеко, что даже трудно было понять точное положение, среди деревьев был маг, или колдун, или еще кто-то одаренный магией. Михаэль на секунду призадумался, стараясь припомнить, не посылали ли за ним в последнее время какой-нибудь карательный отряд? Но такой информации не содержали ни редкие весточки от батьки, ни слухи, которых всегда полным-полно было в тавернах и на улицах. Конечно, в Силумгаре было намного труднее поддерживать связь с теми немногими людьми, поддерживавшими оборотня в его деятельности, разумеется, по своим причинам, далеко не всегда бескорыстным. Может что-то и проскочило мимо, однако один маг против него - это даже какое-то оскорбление. Продолжая сидеть, священник решил все-таки попробовать завязать разговор.
- Хвала Ауранну, еще одна живая душа в этом лесу. Выходи, путник, да раздели со мной пищу и уважь беседой. Не прячься по кустам, как разбойник какой.

Свершилось, мало того, что этот непонятный источник начал двигаться, так еще и голос подал, какой-то неуловимо женский, то ли в интонациях, то ли в самой тональности. Однако звучание... звук этот напоминал скорее сломанный самогонный аппарат, или неисправное алхимическое оборудование, из отверстия которого вырывается какой-нибудь газ. Михаэль даже тихо хохотнул, подумав о том, что его собеседник сейчас просто и безыдейно взорвется, оставив после себя куски мяса, клочья одежды и интригу, которая будет мучить не один год.
- То, что у тебя похоже ангина или еще какая проблема с горлом - не делает тебя плохим собеседником, дочь моя. Ауранн дал иммунитет от многих болезней и не думаю, что чем-то от тебя заражусь. А уж идти, куда шел, я не стану, мне и на этом месте хорошо, солнышко прогревает старые кости, и я вполне подумываю о том, чтобы сделать привал, спешить мне некуда.
Меж тем, Михаэль все активнее "раскручивал" поиск магии, не веруя в случайность встречи и в то, что вполне сильный маг, а иначе и быть не могло, учитывая, что до сих пор оборотень знал, где находится его собеседник, только благодаря своей природе, а не способности, пришел один погулять по лесу именно в то место, которое выбрал сам Штейнхарт.
- И я все же настаиваю на том, чтобы ты составила мне компанию. Должна быть какая-то серьезная причина, чтобы болеющая девушка одна по лесу бродила. Возможно я смогу как-то облегчить тот груз вины, или ответственности, что привел тебя в это уединенное место.

Самогонный аппарат умел смеяться, уже хорошо...
- Если тебе это нужно, то можешь и поплакаться, и не такое в моей жизни было. Вот скажи, незнакомка, тебе когда-нибудь приходилось успокаивать навзрыд ревущего мужика, который тебя и выше и шире, да еще и воином безжалостным себя зарекомендовал? Мне приходилось, не могу сказать, ни что случилось, ни как я успокоил, сама понимаешь - это уже тайна, но ничего сверхъестественного в самой необходимости поддержать того несчастного я не вижу. Мы все не каменные, и каждому иногда нужно выговориться так, чтобы его выслушали без комментариев и осуждения.
Штейнхарт пожал плечами и встал с дерева, начал прохаживаться по близлежащей полянке, собирая ветки, кору и все, что можно было бы пустить в ход, когда стемнеет и понадобится костер.
- А у жреца одна причина, чтобы бродить по лесу - это родные для меня места, я тут пацаненком еще бегал, вот хожу, предаюсь ностальгии, пока время есть. А разбойники меня не тронут. Ауранн защитит.

Вышедшая из-за дерева девушка была очень даже во вкусе Михаэля, и он уже начал подумывать о том, чтобы попробовать ее прямо здесь, но тут по ушам резанул изменившийся голос таинственной собеседницы. Поэтому, прежде чем что-либо ответить рыжеволосой очаровашке, оборотень внимательно ее осмотрел.
- Не раньше, чем ты обьяснишь, девица, почему ноги твои босы, но на них ни царапины, ни ранки.
Мужчина, улыбнувшись и не отводя внимательного взгляда от лица девушки, указал на ее ступни.
- Говорят, когда рассеиваешь заклятие, магу, наложившему его, становится крайне неприятно. Куда сильнее, чем если он просто находится рядом. Давай не будем проверять, и ты просто сама откроешься? Обещаю не бить кадилом по голове, можешь поверить, хотя бы потому что у меня его под рукой нет.

- Еее...лена святая... да, так лучше. Веришь, нет, девок рыжих, пока странствовал, в жизни много повидал, но первый раз вижу вашего брата вживую. - Михаэль обошел демона вокруг, медленно и плавно, будто был готов в любой момент отпрыгнуть. - И все же, учитывая, что я жив до сих пор, и что я читал про твой вид, а ты же л'учелло, да? Так вот, не то чтобы я жаловался, упаси Ауранн, но почему я еще жив? В чем причина?
Оборотень медленно приближался, рассматривая демона, отмечая изящество форм существа, которое, как и он, было предназначено для убийства. Его собеседница определенно была смертоносным клинком, хоть и из совершенно другого материала. Словно в робкой попытке дотронуться до морока, дабы тот исчез, Штейнхарт прикоснулся к руке демона, подарив ей немного тепла, доброты и спокойствия.

Не выказав никаких эмоций по поводу столь недвусмысленного намека держать руки подальше от демона, Михаэль все же не стал пытаться дотронуться еще раз. Смысла в этом особо не было, так как вмешательство в настроение получилось бы слишком резким и оттого заметным. А оборотень предпочитал настраивать чужие эмоции аккуратно и изящно, словно музыкальный инструмент. Поэтому он просто посмотрел в глаза демону и улыбнулся.
- Извини, было очень-очень трудно удержаться, хоть и понимаю, что выглядело невежливо. Что до того, как я тебя осматриваю... Скажи, а разве ты с меньшим вниманием взирала на наш мир, когда очутилась здесь впервые? Ну, или если ты была еще при первом прорыве, то я про ту попытку, которая заставила тебя остаться здесь и не убивать всех подряд, а  хотя бы выборочно щадить.
Михаэль опустил сумку на землю и уселся на спальник, мысленно благодаря того, кто придумал ножны, благодаря чему его задница не обзавелась еще одной разделительной чертой. Рукой мужчина указал демонице на поваленное дерево и кивнул.
- Ты вроде не спешишь, я так точно не спешу, почему бы и не поболтать, как считаешь, эм... извини, не знаю, как тебя зовут?

На всю эту тираду чешуйчатой, которая, казалось, была произнесена скорее, как заученный текст, чем как что-то, действительно исходящее из израненных глубин души, Штейнхарт, не сдержавшись, фыркнул почти что презрительно.
- Ну, наверняка, не первый же век живешь, девица, так что ж ты ведешь себя, словно истеричка какая-то? У тебя, как и у любого разумного существа, должно быть нормальное имя, а все эти наигранные терзания непонятого и гонимого демона оставь кому-то кого оно может впечатлить. Для меня в этом смысла столько же, сколько в... как ты там сказала? В голове таракана мозгов?
Оборотень пожал плечами и задумчиво посмотрел в глаза рогатой, словно стараясь понять, что же творится в ее странной, однозначно содержащей поболее, чем тараканья, черепушке.
- А что до книжек, которые я читал, и за которые можно поплатиться головой... Ну не думаешь же ты, что на твой вид охотятся, основываясь на знаниях, передающихся из уст в уста, от старших к младшим? Я бы на месте инквизиторов и прочих охотников за всякими разными существами точно не доверял памяти своих коллег. Потому что, например, мой коллега, Лука, священник из одной кармартенской деревеньки - достойный человек, добрый и отзывчивый, но вот последние лет пять - никак не может без подсказки завершить проповедь. Ну не держатся в его голове длинные тексты... Так вот, о чем это я? Книги про вас давно написаны, причем те, которые можно читать без опаски. Повадки, размеры, зарисовки, но ничего еретического, вроде способов призыва, в них нет. Потому в церковных библиотеках больших городов эти труды есть точно, что насчет поселений поменьше... Ну, там сама понимаешь, не всегда основные книги найти можно. Что-то вообще переписано от руки, да по памяти. Эдакий ворох свитков, кое-как скрепленных.

- Всего-лишь имя за столь важную и сокровенную информацию. Скажи мне, л'учелло, не ростовщиком ли ты подрабатываешь с такими-то ценами? - Священник усмехнулся, глядя на демона, что ходил из стороны в сторону и продолжил - Ну да ладно, особого секрета здесь все равно нет, но помимо имени, я хотел бы услышать правду на вопрос, почему ты не убила меня. Не верю в то, что причиной является набожность. Так вот, я не вижу смысла тебя бояться. На это есть много причин. Одна из них - если я испуганно от тебя побегу, с воплями "демон, демон, помогите, спасите" ты, теоритически, убьешь меня. Смысл был бежать? Мало того, что умру уставшим, так еще и последним трусом, что сбежал, хотя истинный слуга Ауранна должен встречать угрозу лицом к лицу и с молитвой на устах. Если не убьешь, значит, по-быстрому скроешься, а я орал, как последний идиот, собрал крестьян с вилами и инквизиторов с вязанкой дров для костра, пробегаем, проищем тебя несколько дней - и толку? Вряд ли найдем, зато в деревне может что-то более важное случиться. Плюс ко всему, я не знаю, зачем ты здесь, но получится, что спугнул и не позволил что-то сделать, не похоже, что плохое, потому что иначе ты бы, девонька, избавилась от свидетеля.
На этом Михаэль поднял глаза вверх, отмечая, что скоро уже начнет темнеть, а с этой полянки они явно не уйдут, и начал неспешно собирать дрова, при этом продолжая неспешно объяснять.
- Ну так вот, нет никакой объективной причины для того, чтобы бежать, кроме, возможно, инстинкта самосохранения. Но я все-таки не скотина безмозглая, чтобы подчиняться только инстинктам. И нет никакой причины тебя бояться, потому что выглядишь вполне симпатично, отвращения не вызываешь, смертью тоже не грозишь, а вот кто ты и почему себя так ведешь - интересно. Твою историю я бы точно хотел узнать, подозреваю, что она всяко будет интереснее, чем исповедь крестьянки Марии, которая наставила рога своему Гюнтеру. - Штейнхарт пожал плечами и улыбнулся, глядя на демоницу - Имена, разумеется вымышленные. Тайна исповеди, и так далее...
Покуда оборотень сосредоточенно возился с костром, он молчал, словно не желая отвлекаться ни на что другое, а потом продолжил разговор.
- Что до двуличности человеческой натуры, ну так это не только со жрецами так. И правители, и солдаты, и мастера тех или иных ремесел, да кто угодно. Кто-то хочет созидать, кто-то хочет найти истину. Кто-то вообще хочет иметь хоть небольшое, но позитивное значение в судьбе других людей, а может и всего мира. А кому-то дело всей жизни нужно лишь для того, чтобы удовлетворить свою жажду власти, или золота, или попросту похоть. Пороков в этом мире много, и каждый найдет что-то для себя, что-то, что обязательно его зацепит, и будет его изнутри толкать на кривую дорожку. Вопрос только в том, кто поддастся, а кто нет. И на это влияет не столько сан, сколько сам характер человека. Священников не порицают, да. В лицо. А за глаза могут вылить столько же помоев, сколько вслед солдату, спасшему ребенка из проруби зимой, но не доставшего его шубенку. Для людей нет никакой разницы, о ком они говорят, когда предмет обсуждения уже находится далеко...